Содержание
Женщина, которую называли «матерью атомной бомбы»
С. И. Рогожников,
кандидат химических наук
«Химия и жизнь» №4, 2013
Большинство открытий сделали мужчины. Однако и женщины внесли весомый вклад в научную картину мира. Достаточно вспомнить одну из основоположниц учения о радиоактивности — Марию Склодовскую-Кюри. Вместе с Пьером Кюри она открыла радий и полоний, исследовала свойства радиоактивных веществ, разработала основы количественных методов радиоактивных измерений, установила, что радиоактивное излучение влияет на живые организмы. Мария Кюри дважды была награждена Нобелевской премией (в 1903 году — по физике, в 1911 году — по химии), и она единственная на сегодня получила эту почетную награду в двух разных областях естествознания. Ее дочь Ирен вместе с мужем Фредериком Жолио-Кюри в 1935 году также получила Нобелевскую премии по химии за открытие искусственной радиоактивности.
Гораздо меньше людей знают имя другой выдающейся женщины XX века. Речь идет о Лизе Мейтнер (1878–1968), исследования которой открыли атомную эру в истории человечества и позволили освоить неисчерпаемые запасы энергии, скрытые в ядрах атомов. Работы Мейтнер привели к созданию атомной бомбы, а в дальнейшем и атомной энергетики.
Австрийский физик и радиохимик Лиза Мейтнер родилась 7 ноября 1878 года в Вене. Она была третьим ребенком из восьми. Ее отец, преуспевающий адвокат и известный шахматист Филипп Мейтнер, придерживался прогрессивных для того времени взглядов. Девочек на рубеже веков в Австро-Венгерской империи в основном учили рисованию, музыке, танцам, а также ведению домашнего хозяйства. Считалось, что этого вполне достаточно для хорошей жены и матери, и большинству девушек даже в голову не приходило, что они могут иметь какую-то профессию. Однако у Лизы уже в школьные годы проявился интерес к математике и естественным наукам.
Умная и любознательная девушка мечтала об учебе в Венском университете, но в то время австрийские университеты были закрыты для женщин, обучение стало возможным лишь в конце 1890-х годов. Стремясь воспользоваться предоставленным шансом, Лиза начинает готовиться к поступлению в университет и в июле 1901 года становится студенткой Венского университета.
Из четырнадцати девушек, проходивших в том году испытания, успешно выдержали его лишь четверо.
Закончив бакалавриат, Лиза приступила к работе над докторской диссертацией. В 1906 году она защитила работу на тему «Теплопроводность неоднородных тел», став второй женщиной, получившей степень доктора по физике, за 541 год существования Венского университета. Узнав об успехах Марии Кюри, Мейтнер начинает изучать радиоактивность, исследует в Физическом институте Венского университета поведение альфа-частиц. А в 1907 году она отправляется в Берлин, чтобы посещать лекции Макса Планка по теоретической физике. Женщинам тогда официально не разрешали учиться в немецких университетах, но Планк в виде исключения позволил Мейтнер присутствовать на своих занятиях.
В сентябре 1907 года в Берлине Мейтнер знакомится с молодым химиком Отто Ганом, который работал в Химическом институте Берлинского университета под руководством знаменитого Эмиля Фишера. Ган предложил Мейтнер изучать радиоактивность вместе, и через месяц Лиза уже начала свою научную деятельность в его лаборатории.
Поскольку женщины в институте не имели никакого официального статуса как исследователи, жалованья Лиза не получала и жила на скромную поддержку, которую оказывали ей родители.
Эмиль Фишер сначала не разрешал Лизе работать в его институте, поскольку считал, что женщины не должны заниматься научными исследованиями. Однако через некоторое время он все-таки пошел на компромисс и позволил Мейтнер работать с Ганом, но определил им место в бывшей столярной мастерской в подвале института и поставил условие, что Мейтнер никогда не будет подниматься на верхние этажи здания, где находились химические лаборатории, в которых работают мужчины. Кроме того, Лизе не разрешили пользоваться парадным входом, она должна была заходить в институт через запасной выход. Это был уже не первый и, к сожалению, не последний случай дискриминации по половому признаку в ее научной карьере. Только в 1908 году в Германии вышел указ, разрешавший девушкам доступ к университетскому образованию, и с этого времени Лиза смогла пользоваться всеми помещениями института.
Постепенно даже сам Фишер изменил к ней отношение и не раз помогал Лизе в работе.
Первые годы сотрудничества Гана и Мейтнер были в основном направлены на исследования бета- и гамма-лучей. Постоянные опыты с радиоактивным излучением с короткими перерывами на сигарету, черный кофе и бутерброд, и все это без оплаты — в таких условиях трудилась Лиза в тот период. Ученые проработали в столярной мастерской пять лет, выполняя все эксперименты самостоятельно. Конечно, эта лаборатория была совершенно не приспособлена к проведению научных исследований. И Лиза, и Отто часто страдали от головных болей. Несмотря на это, коллеги сделали несколько важных наблюдений и разработали ряд ценных методов. В 1912 году Планк предложил Мейтнер место своего ассистента — так Лиза впервые получила оплачиваемую должность, став к тому же первой женщиной-ассистентом в Берлинском университете.
В том же году «исследовательская группа» Гана и Мейтнер перебралась в только что построенное здание Института Общества кайзера Вильгельма по поощрению наук в пригороде Берлина, где Ган возглавил небольшое отделение по изучению радиоактивных веществ.
Условия там были несравненно комфортнее, но Отто приняли на должность профессора, а Лиза продолжала работать как приглашенный исследователь без оплаты. Лишь через год она стала научным сотрудником, причем с гораздо более низкой заработной платой, чем у Гана.
Отношение в те времена к женщинам, занимающимся наукой, хорошо видно из следующего случая. Однажды Лиза получила письмо от редактора немецкой энциклопедии Брокгауза (оно было на имя «господина Мейтнера»), который, ознакомившись с несколькими ее статьями, попросил написать статью о радиоактивности. Когда Лиза в ответ написала, что она не господин, а дама, редактор отказался от своей просьбы, заявив, что никогда не будет публиковать работу женщины.
Во время Первой мировой войны Гана мобилизовали, и он больше года служил в спецподразделении Фрица Габера, занимавшегося разработкой и производством отравляющих газов. Мейтнер в это время добровольно отправилась на фронт медсестрой-рентгенологом, работала в полевых госпиталях австро-венгерской армии.
После войны Лиза вернулась в институт, где наконец-то стала получать достойную зарплату (почти как у Отто). В 1917–1918 годах им удалось обнаружить долгоживущий изотоп нового радиоактивного элемента протактиния, предсказанного еще Менделеевым, который стал недостающим звеном в Периодической таблице между торием и ураном.
Вскоре Фишер разделил лабораторию Гана–Мейтнер на две части. Лизу назначили руководителем отдела радиофизики (она возвращается к исследованию альфа-, бета- и гамма-излучения), а Ган возглавил отдел радиохимии. В 1922 году Лиза становится доцентом Берлинского университета. Первую публичную лекцию она прочитала 31 октября 1922 года на тему «Значение радиоактивности для космических процессов». Когда Лиза вошла в аудиторию, то была удивлена большим количеством присутствующих на лекции женщин. Оказывается, ежедневная берлинская газета, объявляя об этом, написала вместо «космических» — «косметических». Корреспондент посчитал невероятным, чтобы женщина занималась таким сложным и к тому же сугубо мужским делом, как исследование космоса.
В 1920-х годах Мейтнер предлагает теорию строения ядер, согласно которой в их состав входят альфа-частицы, протоны и электроны, и открывает безызлучательный переход, получивший впоследствии название «эффект Оже» (по имени французского ученого Пьера Оже, открывшего его независимо двумя годами позже).
В 1926 году Мейтнер становится профессором Берлинского университета и первой женщиной в Германии, достигшей таких высот в науке. Коллеги уважали ее за научные достижения, Эйнштейн называл Лизу «нашей Марией Кюри», ставя ее по уровню таланта даже выше Склодовской-Кюри. К 1930 году Мейтнер опубликовала более восьмидесяти статей, ее научная репутация укреплялась с каждым годом. За успехи в науке с 1924 по 1934 год Мейтнер и Гана восемь раз выдвигали на Нобелевскую премию. На фотографии участников Седьмого Сольвеевского конгресса по физике «Строение и свойства атомного ядра» (1933 год) Мейтнер — в первом ряду среди крупнейших ученых того времени, таких, как Ленц, Франк, Бор, Ган, Хевеши, Гейгер, Герц и др.
В 1933 году к власти пришел Гитлер, а 7 апреля вышел закон, не позволявший евреям состоять на государственной службе. Германию покидают Габер, Эйнштейн, Макс Борн и многие другие еврейские ученые. Ган и Планк пытались защитить Мейтнер от увольнения, перечисляя ее научные достижения, но это не помогло: 6 сентября Мейтнер наряду с 47 другими преподавателями увольняют из Берлинского университета, оставив ее, однако, как австрийскую подданную, в Институте кайзера Вильгельма.
Впоследствии Лиза говорила, что совершила ошибку, не уехав из Германии в то время, поскольку это выглядело как поддержка нацизма. Однако тогда она не задумывалась об этом, поскольку с головой была погружена в научные исследования. В 1934 году под влиянием работ итальянского физика Энрико Ферми Мейтнер после 12-летнего перерыва возобновляет сотрудничество с Ганом, пытаясь найти ответ на вопрос, что же все-таки происходит с ураном при действии на него нейтронов. Их исследовательская группа, к которой вскоре в качестве химика-аналитика присоединился Фриц Штрассман, начинает соревнование с итальянским коллективом Энрико Ферми и французской группой Ирен Кюри.
Своими опытами ученые хотели ответить на вопрос, действительно ли Ферми получил трансурановые элементы, или это были лишь изотопы уже известных элементов. Результаты были опубликованы примерно в двадцати статьях 1934–1938 годов: полученное Ферми вещество не было изотопом протактиния, а значит, это, возможно, были трансурановые элементы. К 1937 году Мейтнер и Ган получили, как они считали, по крайней мере несколько новых радиоактивных элементов.
В марте 1938 года Австрия вошла в состав гитлеровского рейха, на Мейтнер стали распространяться нацистские антисемитские законы. Теперь она уже не могла руководить отделением в Институте кайзера Вильгельма. Чтобы не оказаться в концлагере, Лиза покидает Германию — с маленьким чемоданом, десятью рейхсмарками в кармане и с бриллиантовым перстнем, который, как указано в некоторых источниках, дал ей Ган для подкупа пограничников (к счастью, этого не понадобилось), она бежит в Голландию. Лиза добирается до Швеции и там получает должность в Нобелевском институте экспериментальной физики — директор Карл Сигбан предоставил ей место для создания лаборатории, однако не выделил ни сотрудников, ни оборудования, ни средств на проведение исследований.
Мейтнер была очень расстроена таким холодным приемом. От депрессии ее спасали лишь письма Гана, который вместе со Штрассманом продолжал исследования в Берлине. В своих письмах Отто советовался с Лизой, обсуждал новые идеи и экспериментальные факты, просил ее высказывать критические замечания.
В 1938 году Ирен Жолио-Кюри совместно с сербским физиком Павлом Савичем, проведя эксперимент по обстрелу урановой мишени нейтронами, обнаружила в продуктах реакции следы химического элемента, напоминающего по свойствам лантан. Чтобы прояснить ситуацию, Ган решил собственноручно проверить эти результаты. В ноябре 1938 года он тайно встретился с Мейтнер в Копенгагене, наметив и обсудив новые эксперименты. А в декабре, повторив опыты Ирен Жолио-Кюри, Ган и Штрассман установили, что элемент, обнаруженный Ирен и охарактеризованный ею как «похожий на лантан», и есть лантан. Кроме того, в продуктах реакции они нашли барий. В том же месяце Ган и Штрассман отправили в немецкий журнал статью под названием «О доказательстве получения и поведения щелочноземельных металлов, возникающих при облучении урана нейтронами», где сообщали о своем открытии, не делая, правда, окончательных выводов.
Ученые прекрасно знали, что в соответствии с общепринятыми концепциями физики распад атома урана был невероятным. «Мы не можем умолчать о наших данных, даже если они, быть может, и абсурдны с точки зрения физики», — писали они в статье. Они также сделали оговорку, что, возможно, при проведении эксперимента произошла ошибка из-за наложения ряда случайных факторов.
О поразительных результатах экспериментов с ураном Ган написал Лизе. Письмо застало ее в небольшом курортном местечке под Гетеборгом, куда она приехала на рождественские каникулы со своим племянником, физиком Отто Фришем (он, также спасаясь от нацистского преследования, покинул Германию и работал в Институте Бора в Копенгагене). Лиза была потрясена. То, о чем писал Ган, казалось невероятным, однако, проработав с Отто 30 лет, Мейтнер не сомневалась в достоверности полученных им и Штрассманом результатов. Лиза поделилась новостью с племянником, и Фриш впоследствии вспоминал, как во время прогулки по зимнему лесу Лиза, присев на упавшее дерево, стала быстро делать расчеты на клочке бумаги.
Получалось, что ядро урана — это нестабильная структура, готовая распасться на части под действием нейтронов. Но если возможен распад, при котором образуются новые элементы, находящиеся в таблице Менделеева далеко от исходного, то можно предположить, что при этом выделяется огромное количество энергии. При делении ядра урана его части оказываются в сумме легче на одну пятую массы протона. Умножив потерянную массу на скорость света в квадрате, Мейтнер получила величину около 200 млн электронвольт.
После возвращения в Копенгаген Фриш рассказал Нильсу Бору об открытии Гана и Штрассмана и о том объяснении, которое дали они с Мейтнер. Бор в отчаянии воскликнул: «Как мы могли не замечать этого так долго!» В январе 1939 года Нильс отправился в США, уже понимая, какое огромное событие произошло в мире. Становилось ясным, что деление ядер способно породить цепную реакцию, которая приведет к большим выбросам энергии.
Тем временем Отто Фриш проверял свои догадки в Копенгагене с помощью экспериментов, а Мейтнер продолжала расчеты в Стокгольме.
Оба, сознавая, что стоят на пороге грандиозного открытия, не тратили времени на поездки, а результаты обсуждали в письмах, телеграммах и по телефону. Статья Гана и Штрассмана была опубликована в журнале «Die Naturwissenschaften» 6 января 1939 года — всего лишь через 15 дней после поступления в редакцию. Спустя месяц с небольшим, 11 февраля 1939 года, в английском журнале «Nature» появилась статья Мейтнер и Фриша «Деление урана с помощью нейтронов — новый тип ядерной реакции». В этой небольшой статье (всего три страницы) давалось теоретическое физическое обоснование экспериментов, проведенных Ганом и Штрассманом, говорилось о распаде ядра на две части, оценивалась энергия, освобождающаяся при таком процессе, впервые был введен термин «nuclear fission» — ядерное деление.
Почему Ган и Штрассман не включили Мейтнер в соавторы? Ведь Лиза была равноправным партнером в данном исследовании — ученые работали над ним вместе до того, как она покинула Германию в июле 1938 года, с ней они обсуждали и последующие эксперименты.
Вероятно, Ган опасался упустить приоритет важнейшего открытия: статья, один из соавторов которой — недавно сбежавшая из страны еврейка, скорее всего, не была бы напечатана по политическим мотивам. Кроме того, Гану пришлось бы объясняться с нацистским руководством института, тем самым ставя под угрозу и свое положение в нем.
Весть, которую Бор привез в США, положила начало гонки по изучению процесса деления. Ряд американских ученых, опасаясь, что знания, с помощью которых можно было создать оружие огромной силы, окажутся в руках немцев, убедили Эйнштейна написать письмо президенту США Рузвельту. Через некоторое время после этого начались работы по созданию американской атомной бомбы — так называемый Манхэттенский проект. Тем временем Мейтнер скромно жила в одиночестве на скудную зарплату научного сотрудника, работая в Нобелевском институте физики. Лиза сделала еще несколько интересных исследований, но она уже не знала о последних достижениях ядерной физики, поскольку работы по делению ядер урана и созданию атомной бомбы были строго засекречены.
Племянник Мейтнер Отто Фриш получил должность в Бирмингеме, где продолжал эксперименты по делению. Вскоре он, Пайерлс и некоторые другие физики, работавшие в Великобритании, уехали в Лос-Аламос работать над созданием атомной бомбы. В 1943 году Фриш предложил Мейтнер присоединиться к Манхэттенскому проекту, но та категорически отказалась: «Я не буду делать бомбу».
Когда война закончилась, Мейтнер была поражена, узнав о смерти и лишениях миллионов жертв нацистских концентрационных лагерей. Признавая аморальным свое пребывание в Германии с 1933 по 1938 год, она критиковала также Гана и других немецких ученых, сотрудничавших с нацистами и ничего не сделавших в знак протеста против преступлений гитлеровского режима. Мейтнер пишет Гану: «Все вы потеряли стандарты правосудия и справедливости… Все вы работали на нацистскую Германию и никогда не пытались оказать даже пассивное сопротивление… »
В 1944 году Шведская королевская академия наук присудила Отто Гану Нобелевскую премию по химии за открытие деления тяжелых атомных ядер.
Лиза Мейтнер в списке нобелевских лауреатов не значилась. Этот факт часто упоминают как пример дискриминации женщин, распространенной в научном сообществе в первой половине ХХ столетия. По мнению многих ученых, Лиза конечно же заслуживала этой награды, однако Ган заявил, что премия должна вручаться только за достижения в химии. Он как-то также сказал, что, когда было совершено открытие, Лиза в его лаборатории уже не работала. Мейтнер не получила премию и потому, что была женщиной, и потому, что жила в изгнании. Некоторые ученые утверждали, что Лизе не дали премию из-за того, что среди членов Нобелевского комитета был недолюбливавший ее Карл Сигбан (директор института, где она работала).
То, что Ган не включил Мейтнер в число авторов статьи при нацистском режиме, еще как-то можно понять. Но даже спустя много лет, став ведущей фигурой в послевоенной немецкой науке, он продолжал преуменьшать роль Лизы в совместных исследованиях. Однако именно идеи Мейтнер были во многом определяющими для его открытия и объяснения ядерных процессов, положивших начало атомной эре.
Эйнштейн, давая интервью в 1945 году, сказал: «Я не считаю себя творцом высвобожденной атомной энергии. Я сыграл при этом лишь второстепенную роль. … Она была открыта в Берлине Ганом, который еще неправильно интерпретировал свое открытие. Правильную интерпретацию дала Лиза Мейтнер.»
Сама Мейтнер никогда и не пыталась добиться справедливой оценки своего вклада в открытие и всегда подчеркивала заслуги Гана и Штрассмана. Она писала: «Открытие расщепления ядра Отто Ганом и Фрицем Штрассманом стало началом новой эпохи в истории человечества…» А в телевизионном интервью сказала: «Это удалось с помощью необычайно хорошей, просто фантастически хорошей химической работы Гана и Штрассмана, на которую в те времена больше никто не был способен… Они с помощью химии открыли и доказали физический процесс». Возможно, Мейтнер не хотела, чтобы ее имя было связано с ядерным делением, приведшим к созданию и применению атомной бомбы.
В 1945 году научные достижения Лизы Мейтнер получили неожиданное признание.
После атомной бомбардировки Японии Лизу пригласили в США, где пресса окрестила ее «матерью атомной бомбы». Элеонора Рузвельт в радиоинтервью с Мейтнер на NBC заявила: «Мы гордимся вашим вкладом в науку». На обеде для женщин в Пресс-клубе в 1946 году, посвященном присвоению Лизе звания «Женщины года», президент США Гарри Трумэн сказал: «Так вы та маленькая леди, благодаря которой мы получили это!» Однако Мейтнер никогда не работала над созданием атомной бомбы и впоследствии много раз это подчеркивала.
Когда Мейтнер была в Америке, голливудский режиссер предложил снять о ней фильм. Но, прочитав сценарий, в котором главная героиня покидала Германию с бомбой чуть ли не в дамской сумочке, Лиза возмутилась и отказала продюсеру. Американцы не хотели отставать и значительно увеличили сумму вознаграждения. Лиза была ужасно разозлена такой назойливостью и пообещала подать в суд на кинокомпанию, если ее не оставят в покое. После этого инцидента она не давала никому права на запись ее биографии, постановки пьесы или съемок фильма о ней.
Побывав на нескольких встречах с жертвами фашистских концлагерей, Мейтнер приняла решение никогда больше не возвращаться в Германию. С 1947 по 1960 год она была профессором Королевского технологического университета в Стокгольме. Комиссия по атомной энергии создала для нее лабораторию, в которой Лиза работала над первым шведским ядерным реактором. В 1949 году она получила шведское гражданство. За свою научную деятельность Лиза была удостоена многочисленных почетных докторских степеней университетов США и Европы, а также нескольких медалей и премий.
В 1960 году Мейтнер вышла в отставку и уехала в Кембридж, где жили ее родственники. Здесь она продолжала работать неполный рабочий день, выступала с лекциями об опасности применения ядерного оружия, говорила о контроле над вооружениями, призывала ученых точнее представлять моральные последствия их открытий. Мейтнер рассказывала о том, как важно женщинам получать высшее образование и заниматься научными исследованиями, выступала за равноправное участие женщин в науке.
Лиза была скромным и очень застенчивым человеком. Она никогда не была замужем, и у нее не было детей. На вопрос, почему она не вышла замуж, она ответила, что у нее на это просто не было времени. В другом интервью Лизу спросили, почему у нее, несмотря на многолетнюю работу с радиоактивными препаратами, нет лучевой болезни (в отличие от большинства других исследователей радиоактивности). Мейтнер сказала, что в ее лаборатории всегда царила жесткая дисциплина: химические опыты и физические измерения проводили в отдельных комнатах, никто никогда не пожимал друг другу руки, все сотрудники лаборатории несколько раз в день тщательно мыли руки, а рулоны туалетной бумаги висели рядом с телефонами и на каждой дверной ручке.
Отто Ган умер 8 июля 1968 года, в возрасте 89 лет. Родственники не сообщили Лизе о его смерти, посчитав, что это будет для нее тяжелым известием, ведь ее здоровье также оставляло желать лучшего. Несмотря на ее критику Гана за сотрудничество с нацистами и его непорядочное отношение к ней, эти два человека оставались близкими друзьями, и Мейтнер ежегодно получала от Отто из Германии традиционные поздравления с днем рождения.
Лиза Мейтнер скончалась 27 октября того же года, не дожив до девяноста лет лишь десять дней. На скромном надгробии по просьбе Отто Фриша была сделана надпись: «Лиза Мейтнер: физик, который никогда не терял человечности».
Именем Лизы Мейтнер назвали астероид, кратеры на Луне и Венере. В Берлине есть Институт Гана–Мейтнер. В честь Лизы названа улица в Мюнхене. Отделение ядерной физики Европейского физического общества установило премию Лизы Мейтнер, которую присуждают каждые два года за выдающиеся работы в области экспериментальной, теоретической и прикладной ядерной физики. Призы и премии имени Мейтнер учреждены в Институте физики Университета Гумбольдта в Берлине, в венском Техническом университете.
О жизни и деятельности Мейтнер в Германии снят фильм «Деление атомных ядер: история Лизы Мейтнер и Отто Гана». Отдавая дань заслугам этой выдающейся женщины, в 1997 году 109-й элемент Периодической системы назвали мейтнерием.
Женское лицо атомной отрасли
ТЕМА НОМЕРА / #5_2019
Автор: Надежда ФЕТИСОВА / Фото: ТАСС, Росатом
Одна из Целей устойчивого развития — устранение гендерного неравенства.
«Стеклянный потолок» в карьере, недостаточная профессиональная реализация женщин — «горячие» темы, актуальные и для атомной отрасли, активно обсуждаемые во всем мире. Чтобы решить эти проблемы, женщины берут инициативу в свои руки.
История атомной энергии неразрывно связана с Марией Склодовской-Кюри. С ее именем почти всегда соседствует слово «первая»: первая женщина — лауреат Нобелевской премии; первая, кто получил эту премию дважды; первая женщина — преподаватель Сорбонны… Мария Кюри стояла у истоков науки о ядерной энергии и сделала ряд ключевых открытий. А вот потом, в середине ХХ столетия, у руля атомной энергетики встали мужчины: их имена у всех на слуху, о них написаны книги и сняты фильмы. Фамилии женщин-атомщиц известны хуже, хотя и среди них немало выдающихся ученых.
Сегодня гендерный перекос сохраняется: по данным МАГАТЭ, на долю женщин во всем мире приходится лишь 22,4% в ядерном секторе. Обеспокоенность по этому вопросу не раз высказывал ныне покойный генеральный директор МАГАТЭ Юкия Амано: «Уже на заре ядерной науки женщины играли в ней ведущую роль.
Однако в ядерном секторе женщины до сих пор представлены недостаточно. Я хотел бы видеть больше женщин, приходящих на работу в МАГАТЭ». Глава МАГАТЭ говорил о необходимости достижения гендерного паритета в агентстве к 2021 году.
Впрочем, вопрос не только и не столько в количественном соотношении полов: в конце концов, в атомной сфере всегда работало достаточно женщин, в некоторых профессиях они традиционно преобладают. Проблема в другом: несравнимо меньше женщин «дорастают» до крупных руководящих должностей. «Стеклянный потолок» для «слабого» пола — тема, актуальная для всех высокотехнологичных отраслей. В мировой атомной отрасли есть женщины, достигшие карьерных высот: это, например, генеральный директор Всемирной ядерной ассоциации Агнета Ризинг, экс-глава французской Areva Анн Ловержон. Но их можно пересчитать по пальцам.
Причин много, одна из них — несовершенный социальный лифт: карьера женщин прерывается декретами, после которых трудно вернуться в профессию; воспитание детей и решение бытовых вопросов тоже часто ложатся на женщин.
Формально права на работу у мужчин и женщин равны; фактически женщина часто вынуждена выбирать между семьей и профессиональной самореализацией.
С такими проблемами сталкиваются женщины всего мира, российская атомная отрасль — не исключение: по данным фонда «Объединение женщин атомной отрасли», сегодня в руководстве ГК «Росатом» только 20,1% женщин.
Соучредитель фонда «Объединение женщин атомной отрасли», старший менеджер проектного офиса «Формирование системы обращения с ОЯТ» ГК «Росатом» Анжелика Хаперская согласна: такая проблема существует, и ее нужно решать: «В XXI веке проблемы подготовки профессиональных кадров в атомной энергетике крайне остры во всех странах, увеличение доли женщин — одно из направлений решения этой задачи. Сейчас во всем мире существует тренд на более широкое вовлечение женщин в атомную индустрию. Многие страны на стратегическом уровне ставят такую задачу, с доведением доли женщин в пределе до 30−50%».
Личные истории
В марте этого года МАГАТЭ провело мероприятие в честь Международного женского дня, посвященное достижениям женщин, работающих в ядерном секторе.
Процитируем несколько высказываний.
Заместитель генерального директора и руководитель Департамента управления МАГАТЭ Мэри Элис Хейуорд: «Иногда наши истории повествуют о непростом пути и невзгодах, с которыми все мы сталкиваемся, но самое главное в них — это то, что за каждым поражением следует победа».
Председатель и директор-распорядитель Комиссии по ядерной безопасности Канады Румина Велши: «Когда я училась на инженерном факультете, со мной общались на равных. Но когда я начала работать, ситуация изменилась. Станция строилась без расчета на то, что на ней когда-нибудь будут работать женщины. (…) Теперь жизнь в Онтарио стала иной. На самых разных уровнях можно увидеть гораздо больше женщин».
Заместитель директора Блока международной деятельности и директор Департамента международного сотрудничества российской госкорпорации «Росатом» Марина Беляева: «Когда я окончила школу, я находилась под впечатлением от событий в ядерной отрасли. Это было время ее расцвета, и у женщин, и мужчин было множество возможностей для применения своих знаний.
Одним из наиболее ярких событий моей жизни было участие в создании первого банка топлива МАГАТЭ в Ангарске. (…) Значительная часть практической работы была выполнена мною и моей молодой коллегой».
Вместе мы сила
Сегодня в мире действуют несколько глобальных организаций по поддержке женских инициатив. Соосновательница одной из них — ассоциации «Женщины в ядерной сфере» — Агнета Ризинг. Под ее руководством число членов ассоциации выросло в четыре раза. «Женщины крайне важны для эффективного развития глобальной ядерной отрасли. Отрасль должна иметь программы привлечения и найма женщин, иначе они не смогут реализовать свои конкурентные преимущества, заключающиеся в их талантах», — говорит А. Ризинг.
Еще в 1992 году была создана международная организация «Женщины атомной отрасли» (Women in Nuclear Global, WIN), которая сегодня объединяет более 35 тыс. женщин — специалистов и активисток отрасли из 109 стран мира.
Женское «атомное» движение не обошло и Россию: в конце 2018 года был создан фонд поддержки и развития женских инициатив «Объединение женщин атомной отрасли».
Это независимая организация, которая сотрудничает с WIN и другими организациями, рассказывает соучредитель фонда, руководитель отдела по взаимодействию с органами государственной власти и общественным связям ФГБУ «Гидроспецгеология» Александра Рябых: «В некоторых странах женщины, работающие в отрасли, объединяются с международным движением и открывают национальные отделения в своей стране. Мы же пошли по пути сотрудничества с WIN: деятельность фонда „Объединение женщин атомной отрасли“, в первую очередь, ориентирована на внутренние вопросы — поддержку российских тружениц атомной отрасли и помощь в их профессиональном развитии».
Свою миссию фонд описывает так: «Объединение женщин атомной отрасли, формирование профессионального отраслевого женского сообщества и деловой кооперации для реализации общественно-полезных целей на благо общества и развития атомной отрасли».
Сегодня в пуле фонда более 50 участниц из семи субъектов России. В ближайших планах — расширение географии «Женщин атомной отрасли» с охватом всех ЗАТО отрасли и большинства регионов, в которых расположены организации отрасли.
На двух фронтах
В фонде внимательно изучили женские «запросы с мест» и сформировали актуальную повестку; деятельность фонда разделяется на два вектора: профессиональный и социальный.
Для профессиональной поддержки тружениц атомной отрасли фонд разрабатывает и реализует программу наставничества и систему профобучения. Важный плюс для жительниц атомных городов — многие сервисы действуют онлайн: фонд запустил собственную IT-платформу (www.женщины-атомной-отрасли.рф, www.win-russia.com), где, например, будут ссылки на программы образования МАГАТЭ. Сайт станет площадкой для менторинга и общения участниц. Кроме того, активистки смогут получить необходимую правовую помощь от профессиональных юристов.
Социальная деятельность фонда включает, например, поддержку многодетных семей, помощь реализации социальных программ в ЗАТО. Фонд способствует развитию малого социального предпринимательства среди женщин — жительниц территорий расположения предприятий атомной отрасли и будет проводить тренинги по созданию и развитию бизнес-проектов.
Особое внимание фонд уделяет вопросам здравоохранения: в рамках отраслевого Года здоровья совместно с профильными медучреждениями реализуются программы поддержки здоровья женщин, ведется просветительская деятельность.
Снизу вверх
Главная особенность фонда — его работа строится по принципу «снизу вверх»: инициативные группы, в которые входят женщины из «атомных» городов, формируют повестку дня. Затем актуальные вопросы обсуждаются с руководством фонда. «Осенью этого года мы проведем первую Межрегиональную конференцию женщин — лидеров территорий расположения организаций атомной отрасли при поддержке госкорпорации „Росатом“ и ФМБА России», — рассказывает А. Хаперская. — Такая коммуникативная площадка, как конференция, позволит совместно выработать предложения по проведению мероприятий инициативными группами на территориях организаций атомной отрасли».
Чтобы войти в пул «Женщин атомной отрасли», нужно заполнить анкету члена инициативной группы на официальном сайте.
С момента подтверждения регистрации участница может пользоваться всеми опциями, которые предоставляет фонд.
Руководство фонда надеется, что со временем он станет социальным лифтом, который поможет женщинам заявить о своей позиции, проявить инициативу, продвинуться по карьерной лестнице. «Мы будем поддерживать женщин, облегчая им возможность получения необходимой информации, повышая их компетенции и давая основу для профессионального и карьерного роста. В рамках деятельности фонда можно заявить о себе путем интересных инициатив и реализации собственных проектов — от социальных до профессиональных. Диапазон направлений довольно широкий», — говорит соучредитель фонда, главный специалист Управления разработки и реализации программ реабилитации объектов наследия ГK «Росатом» Маргарита Удалая.
А. Хаперская уверена: восстановление гендерного паритета в отечественной атомной отрасли — вполне реальная задача. «Работа здесь должна быть связана с активной популяризацией атомной энергетики как источника экологически чистой энергии, отвечающей Целям устойчивого развития; объяснением масштабности задач, решаемых атомной энергетикой; новыми технологиями; перспективностью работы в нашем индустриальном секторе.
Особенно важно просвещать старших школьников и студентов. Это одно из основных направлений деятельности „Женщин атомной отрасли“», — объясняет А. Хаперская.
Женщины атомной отрасли
Мария Афанасьевна Левитская (1883−1963) — одна из первых русских женщин-физиков — начала научную деятельность с изучения прямолинейного резонатора для коротких электромагнитных волн.
В качестве излучающих вибраторов она выбрала металлические шарики и проволочки, наклеенные на стекло, и получила с их помощью волны длиной до 30 мкм, относящиеся к инфракрасной области спектра. Позже изучала спектры палладия, а в годы ВОВ провела серию работ по генерированию электромагнитных волн.
В послевоенный период М. Левитская занималась исследованием структуры атомных ядер, продолжала изучение инфракрасных волн, а также исследовала диффузию в твердых телах, рентгеновские спектры сплавов, оптические спектры тонких металлических слоев.
Анна Дмитриевна Гельман (1902−1991) — автор технологии получения особо чистого плутония, доктор химических наук, профессор.
А. Гельман — соавтор первого производственного регламента по аффинажу солей плутония. Создала в ИФХ АН лабораторию химии трансурановых элементов и работала в ней заведующей и консультантом до конца жизни. А. Гельман, единственная среди химиков, стала дважды лауреатом Госпремии и дважды лауреатом Менделеевской премии Президиума А Н СССР.
Зинаида Васильевна Ершова (1904–1995) — радиохимик, доктор технических наук; инициатор и участница создания НИИ-9. Трижды лауреат Государственной премии СССР. Стажировалась в Институте радия в Париже под руководством Ирен Жолио-Кюри.
Под ее руководством на заводе в Электростали была создана опытная установка для получения слитков металлического урана массой в несколько килограммов. С этого времени З. Ершова становится в ряд известнейших ученых атомной промышленности. Ее называли «русская мадам Кюри». В НИИ-9 заведовала первой радиохимической лабораторией, которая разрабатывала методы получения весовых количеств соединений плутония из облученного урана.
В 1948 году З. Ершова полностью переключается на полониевую тематику и создает новую лабораторию, где была разработана полупромышленная установка для получения полония и изготовления нейтронных Po-Be источников. Кроме того, З. Ершова была признанным лидером научных и технологических работ по тритию.
В 1960-х годах занимается исследованиями в области химии твердых соединений полония. За цикл этих работ З. Ершова в 1968 году удостаивается премии АН СССР им. В. Г. Хлопина.
Екатерина Алексеевна Феоктистова (1915−1987) — ученый, специалист в области взрывчатых веществ, применяемых в ядерных зарядах, доктор технических наук, лауреат Сталинских премий 2-й и 3-й степени, Государственной премии СССР. Она была одним из основных исследователей наиболее мощного для того времени взрывчатого состава тротил/гексоген, который использовался в первых отечественных ядерных зарядах. Вместе с В. Некруткиным Е. Феоктистова разработала взрывчатый состав с низкой скоростью детонации, который нашел применение в ядерных зарядах.
В 1950-х годах исследовала взрывчатый состав из гексогена и тротил-коллоксилиновой связки. Благодаря ее разработкам был принципиально модернизирован ядерный заряд, что позволило улучшить его габаритно-массовые характеристики.
Ангелина Константиновна Гуськова (1924−2015) — врач-радиолог, доктор медицинских наук, профессор, лауреат Ленинской премии (1963), эксперт Научного комитета по действию атомной радиации при ООН, член-корреспондент Академии медицинских наук СССР, лауреат премии Зиверта за защиту от излучений (2000).
Основное направление ее научной деятельности — радиационная медицина: диагностика и лечение острой и хронической лучевой болезни. Ангелина Константиновна принимала непосредственное участие в создании и осуществлении системы профилактических мероприятий для персонала Комбината № 817, что привело к восстановлению здоровья нескольких тысяч облучившихся. Совместно с Г. Байсоголовым создала этиопатогенетическую классификацию лучевой болезни человека.
Лия Павловна Сохина (1925−2002) — ученый-радиохимик, доктор химических наук, участница процесса получения на заводе «В» первого плутония, руководила центральной заводской лабораторией Комбината № 817. Лауреат премии Совета Министров СССР (1978) за участие в отработке технологии регенерации твэлов АЭС.
В марте 1949 года поступила на ПО «Маяк», где занималась промышленным аффинажем плутония и выдачей его очищенного диоксида в металлургическое отделение. В 1959 году Л. Сохина была назначена заместителем начальника предприятия по научным вопросам. Вся ее последующая научная работа была связана с усовершенствованием основной технологии радиохимического завода. Целью работы было повышение процента извлечения плутония, нептуния, урана, снижение сброса радиоактивных веществ в отходы.
ДРУГИЕ МАТЕРИАЛЫ #5_2019
ТОЧКА ЗРЕНИЯ
Норвегия: есть чему поучиться
Профессор Университета прикладных наук Западной Норвегии, приглашенный профессор НИЯУ МИФИ Борис Балакин сравнивает образовательные системы ведущих технических вузов России и Норвегии.
ТЕМА НОМЕРА
Благие цели глобального бизнеса
Цели устойчивого развития как базовый фактор успеха на глобальном рынке. Впишется ли атомная промышленность в эти рамки?
ТЕМА НОМЕРА
Устойчивое развитие: давняя история, новые возможности
Как стратегия устойчивого развития влияет на будущее корпораций и какие преимущества дает уже сегодня?
ТЕМА НОМЕРА
Двенадцать «пилотов». Полет нормальный
Росатом определил приоритетные проекты, на базе которых будет формироваться его стратегия в сфере устойчивого развития.
ТЕМА НОМЕРА
Отчетная миссия
Ежегодные отчеты корпораций как бизнес-инструмент. Рассматриваем инструкции и методики, которыми пользуются крупные транснациональные компании.
ТЕМА НОМЕРА
Экономика хорошей репутации
Президент и генеральный директор Schneider Electric в России и СНГ Йохан Вандерплаетсе — о применении принципов устойчивого развития в управлении компанией.
ТЕМА НОМЕРА
Лидерство во льдах
Арктический проект: новый цивилизационный код континентальной сверхдержавы.
ТЕМА НОМЕРА
О климатических изменениях и совместном выживании
Почему климатические изменения зависят от ценностей общества?
ТЕМА НОМЕРА
Приподнятая целина
Ядерная медицина как образцовый фактор устойчивого развития.
ТЕМА НОМЕРА
Так ли экологичны электрокары?
Оцениваем экологический эффект от использования электромобилей.
ЛЕКТОРИЙ
Это должен знать каждый
Заместитель директора Института ядерной физики и технологий НИЯУ МИФИ Георгий Тихомиров — о важных вехах и интересных фактах в истории освоения ядерных технологий.
АТОМНЫХ ЖЕНЩИН | Киркус Отзывы
НЕРАСКАЗАННЫЕ ИСТОРИИ УЧЕНЫХ, КОТОРЫЕ ПОМОГЛИ СОЗДАТЬ ЯДЕРНУЮ БОМБУ
по
Розанна Монтильо
‧
ДАТА ВЫПУСКА: 19 мая 2020 г.
Переплетающиеся истории часто игнорируемых женщин-ученых, чьи исследования привели к созданию атомной бомбы.
Монтильо начинает с Марии Кюри, единственной женщины-физика, которую может назвать большинство людей. После идентификации, выделения и очистки первых известных радиоактивных элементов — радия и полония — она и ее муж Пьер разделили Нобелевскую премию по физике 1903 года. Читатели могут не знать, что коллеги-французские ученые сговорились скрыть ее имя от награды, ошибочно полагая, что она только помогала Пьеру. Их дочь Ирэн Жолио-Кюри также получила Нобелевскую премию за работу с радиоактивными элементами. Австрийская еврейка Лиза Мейтнер бежала в Стокгольм, спасаясь от нацистов, где провела математическую работу, доказав возможность деления ядер. По мере развития Второй мировой войны Америка начала изучать возможность использования ядерной энергии в качестве оружия, и так начался Манхэттенский проект. Американский физик Леона Вудс помогла провести первую цепную ядерную реакцию, а Джоан Хинтон построила элементы первого ядерного реактора.
Монтильо рассказывает их истории — наряду с историями многих других женщин — в этом всеобъемлющем труде. Повествование скачет назад и вперед во времени, иногда таким образом, что это может сбить читателей с толку, и, к сожалению, оно заканчивается ядерными бомбами, падающими на Хиросиму и Нагасаки — было бы неплохо прочитать что-нибудь о том, чего добились эти женщины впоследствии. Тем не менее, книга живая, хорошо проработанная и понятная.
Полезный труд по истории науки.
(примечание автора, хронология, примечания к источникам, библиография, указатель)
(Документальная литература. 12-18)
-
4
Паб Дата: 19 мая, 2020
ISBN: 978-0-316-48959-1
СТРАНИЦА: 272
Издатель: Little, Brown
9 .
9 февраля 2020 г.
Kirkus Reviews Выпуск: 1 марта 2020 г.
Категории:
ПОДРОСТКИ И МОЛОДЫЕ ВЗРОСЛЫЕ ЖУРНАЛ |
ИСТОРИЯ ПОДРОСТКОВ И МОЛОДЫХ ВЗРОСЛЫХ |
ПОДРОСТКИ И МОЛОДЫЕ ВЗРОСЛЫЕ БИОГРАФИИ И МЕМУАРЫ
Поделитесь своим мнением об этой книге
Вам понравилась эта книга?
Атомные женщины: нерассказанные истории ученых, которые помогли создать ядерную бомбу (мягкая обложка)
Розанна Монтильо
11,99 $
Добавить в список желаний
Нет в наличии.
Доступно для заказа.
Описание
Бомба встречается с Code Girls в этом документальном повествовании о малоизвестных женщинах-ученых, которые сыграли решающую роль в изобретении атомной бомбы во время Второй мировой войны.
Они склонились над краем неизведанного и боялись того, что там обнаружат — познакомьтесь с женщинами-учеными времен Второй мировой войны, работавшими на секретных объектах Манхэттенского проекта. Набранные не только из лабораторий и университетов со всех концов Соединенных Штатов, но и из зарубежных стран, эти ученые помогали — и часто инициировали — разработку атомной бомбы, сыграв главные роли в Манхэттенском проекте. Фактически, их участие имело решающее значение для его успеха, хотя многие из них не полностью осознавали последствия.
К женщинам-атомщикам относятся:
- Лиза Мейтнер и Ирен Жолио-Кюри (дочь Марии Кюри), заложившая основу Манхэттенского проекта из Европы
- Элизабет Рона, передовой эксперт по плутонию , которые породили «Толстяка» и «Маленького мальчика», бомбы, сброшенные на Японию
- Леона Вудс, Элизабет Грейвс, и Джоан Хинтон , которые были вдохновлены европейскими научными идеалами, но проложили свой собственный путь
В этой книге исследуются не только важные шаги на пути к созданию успешной ядерной бомбы, но и моральные последствия такого изобретения.
Об авторе
Розанна Монтильо является автором трех научно-популярных работ: Огонь на пути , Леди и ее монстры и Пустыня руин . Она получила степень магистра искусств в области писательского мастерства в Эмерсон-колледже, где преподавала курсы на стыке литературы и истории. Она живет за пределами Бостона.
Слава…
«Подробный и организованный текст Монтильо подчеркивает важность этих женщин, которые были столь же необходимы для Манхэттенского проекта, как и более известные мужчины». женских исследований и которые поддерживают этику воздавать женщинам должное за их достижения». — School Library Connection
«Живой, хорошо проработанный и понятный. Полезный труд по научной истории». — Киркус
«Открывающая глаза историческая реконструкция, учитывающая интеллектуальное разнообразие женщин, стоящих за Манхэттенским проектом и участвующих в нем».
Добавить комментарий